Теркин в зоопарке

Рассказ был подготовлен для сайта Московского зоопарка в 2010 году

Он свалился на нас 23 февраля. Свалился в прямом смысле, поскольку нашли детеныша на полу вольеры с очковыми листоносами в павильоне «Экзотарум». Соответственно, как и другие обитатели вольеры, он тоже был  южноамериканской летучей мышью. Кожистый вырост на носу  в форме листика позволяет  очковым листоносам прицельно посылать звуковой сигнал, облегчая процесс эхолокации, и оправдывает  видовое название. Надо заметить, что знаменитые вампиры приходятся очковым листоносам родственниками. Но, в отличие от  них, листоносы  - настоящие вегетарианцы и питаются в основном фруктами.

Попытка вернуть листоносика матери, подвесив повыше на стенку вольеры (в надежде, что самка подберет детеныша), окончилась неудачей. Вскоре его опять обнаружили на полу. И тогда детеныша забрали на искусственное выкармливание. Летучему мышонку была примерно неделя от роду и причина, почему он оказалась в таком незавидном положении, выяснилась сразу – у него была повреждена губа (по-видимому, кто-то из сородичей случайно задел его когтем). Ранка была небольшая, но она не позволяла малышу как следует присосаться к материнскому соску, и он ослабел от голода.

Имя родилось сразу по ассоциации с праздником. Так листоносик стал  Теркиным. До этого у нас уже был один Гагарин. Не трудно догадаться, что тот детеныш попал к нам на выкармливание 12-го апреля. И он был не первым “искусственником”. Поэтому опыт у нас уже имелся, и особых проблем с кормлением не возникло. Сначала меню Теркина состояло из смеси кефира и биойогурта. Затем в эту смесь стали добавлять немного меда, фруктового пюре и каплю оливкового масла.

Вначале кормление происходило каждые 2 часа, и для одного человека выдержать такой режим было трудно. Поэтому мы вдвоем поочередно принимали на себя эти обязанности. Днем Теркин был с нами на работе, на ночь его забирали домой. Значительную часть детства Теркин провел за пазухой у своих нянь. И жизнь у него оказалась насыщенной разными интересными событиями, недоступными большинству его сородичей. Так, он побывал в консерватории и на концерте барда Городницкого, посетил несколько выставок, а также английский паб, итальянский и китайский рестораны, опробовал все городские виды транспорта и даже за город на природу выезжал. Правда, из-за пазухи было плохо видно. Но зато кормили строго по часам. 

И, наконец, Теркин вырос в молодого красивого листоноса (очкового, конечно) и стал весить целых 15 грамм. Он научился летать и свободно порхал по нашему кабинету, возвращаясь для отдыха и сна в складки подвешенной футболки (за нее было так удобнее цепляться!). Интересно было наблюдать за становлением полета. Вначале это было перепархивание на небольшое расстояние, затем полет по прямой с потерей высоты, ровный полет, полет с поворотами в одной плоскости, и, наконец, крутые виражи с использованием всего предоставленного ему трехмерного пространства. Лучшим аэродромом для приземления служило человеческое лицо – так удобно было цепляться за брови и нос! Они словно специально были созданы для этой цели. Причем, Теркин явно предпочитал «родные» лица. Надо сказать «аэродрому» приятно не было – крохотные коготки, конечно, не оставляли царапин, но впивались в кожу вполне чувствительно, и ощущение было непередаваемым. Но это входило в понятие «профессионального риска» и приходилось терпеть.

Сигналом окончания процесса искусственного выкармливания послужил переход Теркина на самостоятельное питание. Но хотя листонос научился легко находить и есть оставленные кусочки фруктов, ручному зверьку больше нравилось получать еду из человеческих рук. Проголодавшись, он начинал кружить вокруг головы, садился (как полагается у летучих мышей, вниз головой) на большой палец руки и начинал его покусывать. И мы, хорошо им выдрессированные, подавали Теркину еду на ложечке. Продолжаться такая идиллия  могла долго, и мы подсознательно оттягивали момент расставания, хотя было понятно, что листоноса надо возвращать в его родную группу.    9 апреля мы решились. Поместили Теркина вместе с любимой футболкой в вольеру «Экзотариума» и оставили там одного справляться с непростой задачей налаживания отношений с сородичами. На следующий день сотрудница, которая ухаживает за очковыми листоносами, рассказала, что один мышь крутился над ней, но сесть не решился. К нашему удивлению, на следующий день над ней летали уже несколько листоносов. 

Из чего мы заключили, что Теркин вспомнил о своей видовой принадлежности и нашел общий язык с другими листоносами. Так счастливо завершилась эта история! 

И если один из летучих мышей с экспозиции в «Экзотариуме» будет особенно долго зависать перед смотровым стеклом, разглядывая посетителей, возможно, это будет Теркин.